Рождена в год Крысы матерь-молнией от грома-отца. Нарек именем Алиса ее сказ очник-странник Святослав Задерий. У колыбели бражничали гурьбой олухи царя небесного - Задерий, Шаталин, Нефедов, Кондратенко, Борисов.
В год Быка Черной ночью на красных горах приняла крещение огнем от горлопана-расстриги Кинчева Коськи и кощея-горемыки Петьки Самойлова. Энергию грозы в слово облекать училась у отпетых кощунников Задерия, Кинчева, Самойлова, Кондратенко, Нефедова.
В год Тигра засеяла поле по ту сторону добра и зла да в сторожах ожидать всходов знатных по ставила Кинчева, Самойлова, Кондратенко, Нефедова и Васильева Серегу.
В год Зайца не точила лясы, не хоронилась под кустом, а собрала урожай, испекла хлеба, да накормила страждущих. Блокадой спеленутых, да еще, пуще того, на Адский союз словом посягнуть рискнула, и вместе с ней, рука об руку, Шаталин, Нефедов, Кондратенко, Самойлов да Кинчев.
На тропу войны год Дракона ей встать повелел. Сказано - сделано. За правое дело с великой радостью бой держала. А вместе с ней, к облаками звезды чехардой слов морочить. Что с нее, пропащей, взять? Летит над землей, где ни остановится везде шабаш чинит и снова свой путь налаживает. И вместе с ней летяг да песни горлопанят Кинчев, Самойлов, Шаталин, Королев, Нефедов, Чума.
В год Обезьяны обратила глаза к Луне да так и замерла, зачарованная, собирая в ладони лунные кольца. А вокруг дрожали в степи ночные костры, к которым стягивалась Армия, готовая шагнуть и в огонь, и в воду — по ее единому слову. А принимали бойцов на круги своя те же Кинчев, Самойлов, Шаталин, Нефедов, Королев, Чума. А над ними опрокинулось глубокое небо в звездах, а под ноги им растекалось рек серебро, да от безумства хмельного ветра согревала их на лунном пути костров горячая медь... Так и несло налегке Кибитку, лихое братство, только Алиса все смотрела на небо, собирая в горсти тонкие блики.
Год спустя назвала имена тех, кто свалился с Луны, да учиться у птиц песням оставила в Дураках Кинчева, Самойлова, Королева, Нефедова, Чуму и Шаталина. Век бы ей тешиться веселить почтенный народ, выше ветра головы не носить. А позарилась на Перунов цвет да хватила жару, так что остались покаянными бражники вчетвером — Шаталин, Самойлов, Нефедов, Кинчев. И горевали вместе.
Год Собаки венчал ее черной меткой. Не дрогнула, приняла раскрытые руки и отправилась в путь, не касаясь небес, до самого края земли - по горячему следу. А вместе с ней в полуденных, спелых травах по плечи, умываясь маковой росой, гуляли, пели, шли своей тропой Кинчев, Шаталин, Нефедов да Петя Самойлов. И между ними куполом зажглась радуга.
В канун года Свиньи там на краю, на грани тени и света, где дважды в день встречаются две зари и величают повелителем Солнце в огненной колеснице, увидели они, как поднимается на небо новая звезда - звезда Свиней, грозящая миру печатью Зверя тревожной участью перемены времен. И тогда повернули обратно - успеть предвидеть и предсказать, и так встретили год Свиньи Кинчев Коська, Петька Самойлов, Миша Нефедов, Андрюха Шаталин, Алиса - который год своего пути, а сколько еще впереди им назначено... А над ними все горит Солнце и блеском холодит подковы ржаных коней.
Так и несет их от реки к реке, от облака к облаку, от звезды к звезде.